Во славу Отечества! - Страница 68

Занявшие Дайру арабы устроили массовое уничтожение всех осман, оказавшихся на тот момент в городе. Координирующий их британский агент Лоуренс ничего не смог сделать для прекращения побоища. Арабы, подобно курдам, сводили старые счеты с османами и плодили новые.

Когда арабы насытились местью и торжеством «своей победы» и были готовы продолжить поход, Лоуренс потребовал от вождей продолжить наступление на Дамаск, пламенно уверяя в слабости тамошнего турецкого гарнизона, и обещал отдать во власть арабов всю сирийскую землю.

Поверившие речам англичанина дети песка дружно устремили свою верблюжью кавалерию к столице Сирии, уже рисуя себе новые славные победы, но огонь турецких пулеметов и винтовок охладил их воинственный пыл. Успевший проскочить в Дамаск с побережья паша не собирался подставлять свою голову под кривые арабские сабли.

Трижды арабская кавалерия атаковала город, и всякий раз откатывалась обратно, устилая своими телами землю. Разгневанные арабские шейхи обрушили на голову англичанина поток угроз и брани, обвиняя агента в преднамеренном обмане, приведшем к гибели их лучших нукеров. Распаляя себя всё больше и больше, арабы принялись угрожать самому Лоуренсу, полностью позабыв всё, что связывало их прежде. Серьезно испугавшись за свою жизнь, британец клятвенно пообещал добиться капитуляции Омер-паши перед ним, как представителем Альбиона.

Подняв белый флаг, Лоуренс отправился на переговоры с турками и, после длительной, многочасовой беседы, сумел уговорить турецкий гарнизон сложить оружие, гарантируя, как представитель британского командования, жизнь всем сдавшимся.

Но едва только был подписан акт о капитуляции дамасского гарнизона, и на центральной площади города турки во главе с Омер-пашой покорно сложили оружие, как арабы незамедлительно напали на османов, пробуя остроту своих сабель на их головах.

Напрасно Лоуренс взывал к шейхам, неистово требуя соблюдения только что подписанного договора. Дети песка предались кровавому разгулу, и никто, кроме Аллаха, не мог остановить их руки, мстящие туркам за смерть своих товарищей. Насадив на пики головы зарубленных аскеров, арабские всадники гордо гарцевали по улицам Дамаска на своих верблюдах, демонстрируя испуганным жителям города свою удаль.

Голову несчастного Омер-паши верные слуги Сауда доставили своему вождю, вытряхнув её к ногам своего повелителя из пыльного дорожного мешка. Ближе к полуночи, насытившись убийствами, арабы принялись грабить сам город, желая в одночасье сравняться с зажиточными горожанами. Лоуренс уже молчал, и крепко сжав кулаки, наблюдал из окон губернаторского дворца, за пламенем пожара, пылающего в различных частях Дамаска. Англичанин прекрасно понимал, что сунься он сейчас со своими требованиями к разгулявшимся победителям и его голова украсит пику кого-либо из воинов пустыни.

Впрочем, по прошествии времени, он с лихвой отплатит своим союзникам той же монетой неблагодарности и коварства. Когда сюда подойдут регулярные части Мода и Александера, и арабы потребуют выполнения прежних обещаний, Лоуренс без всякого угрызения совести сошлется на нарушение ими условий капитуляции Омер-паши и предложит им выйти вон, как из самого Дамаска, так и всей Сирии.

Когда же гордые дети песка попытаются силой доказать свое право на завоеванные земли, английские пулеметы и полевые орудия успокоят их пыл навсегда, а затем гаубицы накроют лагерь арабов. Вот тогда, проклиная всё на свете, оставшиеся в живых всадники пустыни поспешат убраться домой, успев прихватить с собой из всего награбленного только то, что уместилось в их походные сумки.

Пока в Сирии разыгрывались столь трагичные события, на побережье продолжалось энергичное десантирование английских и французских частей под прикрытием флота. Словно соревнуясь между собой, союзники торопливо осваивали всё новые и новые участки побережья моря, с каждым днём всё больше и больше продвигаясь на север.

Отвечая на высадку алжирской пехоты в Бейруте, британцы заняли Сайду и Триполи, наглядно демонстрируя свои претензии на эти земли. Не имея более в своем распоряжении регулярной пехоты, французы подошли к Тартусу и, после не продолжительного обстрела города главными калибрами своих линкоров, высадили на побережье часть команды, закрепив, таким образом, своё присутствие в этом регионе. Разгоряченные столь своеобразным соревнованием, англичане сунулись в Латикию, где качественно получили по зубам от войск Джалил-паши, которые, в отличие от сил Омера, представляли собой серьезную силу.

Разъяренные англичане забросали город снарядами всех калибров своих кораблей, вызвав в Латикии массу пожаров и разрушений, но от повторной высадки воздержались. Огонь неподавленных полевых батарей, чьи снаряды стали близко ложиться к бортам эсминцев и миноносцев, заставил бриттов на время отложить свой триумф.

Войска Пржевальского подошли к Малатьи 24 мая. Крепость была заранее подготовлена к отражению штурмов специалистами из немецкой военной миссии во главе с генералом фон Сандерсом. Малатьинские фортификации дополнялись естественными препятствиями в виде горных хребтов. Подобно косо сходящемуся углу, обращённому вершиной на север, горы надежно перекрывали путь к самому городу, лежащему в основании этого угла. Отрезок угла идущий вдоль северо-востока был защищен двумя фортами, прикрытыми полевыми укреплениями. Другой же склон, обращенный на северо-запад, был превращен в сплошную оборонительную линию с 11 фортами в виде каменных многоярусных башен. Все они имели многочисленные амбразуры для орудий и были приспособлены для круговой обороны. Подступы к фортам защищались валами и системой рвов с пулемётными гнездами, из которых перекрёстным огнём можно было простреливать всю местность.